Что может быть серее январской крымской ночи,
асфальтом растянувшейся под тающим снежком?
Разбитая дорога всем существом пророчит
заплатки хаотичные с гуляющим стежком.
Что может быть чудесней летающей водицы,
что хлопьями овсянки ложится в капюшон,
пока на остановке следишь за вереницей
людишек, чей автобус подошёл?
Нетлеющая ночка, родная, как привычка,
стесняясь, освещает дыру в пупке земли
той, что упала сбитой летевшей к югу птичкой,
оставшись в Чёрном море, как судно на мели.
Светящаяся вата ночных январских тучек,
тебя на телевышку сейчас бы намотать
и запустить в эфир, застлать тобой кровать,
как застилаешь ты неапольские кручи.
Что может быть живее рассвета на вокзале
автобусном – последнем, который не застыл,
как слово в горле то, что в пору не сказали,
как крестик на цепочке – крестом поверх могил?
What could be the gray of the January Crimean Night,
asphalt stretched under the melting snowball?
Broken road to all the creature prophesies
Patchwork chaotic with walking stitch.
What can be wonderful flying water,
What the cereal of oatmeal falls into the hood,
while at the stop following the string
Lovely, whose bus came up?
Inaccoiling, native, like habit,
Easy, illuminates the hole in the navel of the earth
the one that fell shot down by flying to the south of the bird,
Left in the Black Sea, like a ship on Melie.
Glowing wool night January Tucents,
You would now be hounded on the TV
and run on the air, stress you bed,
How do Naples do not drag.
What could be more dawn at the station
bus - the latter, which is not frozen,
how the word in the throat is that at all did not say
How is a cross on a chain - a cross over the graves?
