Мне четыре стены перед сном поют колыбельную.
Потолок как-то давит с верхов пустым одиночеством.
Жёлтый крикет и синий винстон сказали любовь не лечится.
А горячий чай своим паром писал пророчества.
Иногда пара слов вековые рушит фундаменты.
А сердца покоряет маска с кучкой банкнот.
Раньше люди писали стихи и рвали пергаменты.
А сейчас нужно лишь стереть пару лишних слов.
Люди гнут свои спины, стирая ладони до крови.
В этой жизни осталось так мало приятных ролей.
И к сердцам бесполезно стало искать пароли.
Люди верят лжецам, что не видят их как людей.
Мне горячий чай вместо сказок пишет пророчества.
А четыре стены тихо тихо поют колыбельную.
Потолок давит сверху меня пустым одиночеством.
Только правде, никто в этом мире больше не верит.
I have four walls before bedtime sing a lullaby.
The ceiling somehow presses with tops empty loneliness.
Yellow Cricket and Blue Winston said love is not treated.
And the hot tea with its ferry wrote prophecies.
Sometimes a couple of words.
And the heart conquers a mask with a bunch of banknotes.
Previously, people wrote poems and tear parchments.
And now you only need to erase a couple of extra words.
People bent their backs, erasing palm to blood.
In this life there are so little pleasant roles.
And it was useless to look for passwords to the hearts.
People believe the liars that they do not see them as people.
I have hot tea instead of fairy tales writes prophecies.
And four walls quietly quietly sing the lullaby.
The ceiling presses on top of me with empty loneliness.
Only truth, no one else believes in this world.
