Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо.
Я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный, -
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
её реки в разливе
и когда подо льдом,
дух её пятистенок,
дух её сосняков,
её Пушкина, Стеньку
и её стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно -
для России я жил.
И надеждою маюсь
(полный тайных тревог),
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет
про меня без труда,
только пусть она будет
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня.
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы...
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
White snow is falling
gliding like a thread ...
To live and live in the world
but probably not.
Someone’s souls are without a trace
dissolving away
like white snow
go to the sky from the earth.
White snow is falling ...
And I will leave too.
I do not grieve for death
and I’m not waiting for immortality.
I do not believe in miracles.
I'm not snow, not a star
and I will no longer
never never.
And I think sinful, -
Well, what was I,
that I'm in a hasty life
loved life more?
And I loved Russia
with all the blood, the ridge -
her rivers are in flood
and when under the ice
the spirit of her five-walled
the spirit of her pine trees
her Pushkin, Stenka
and her old people.
If it was hard
I did not bother much.
May I live awkwardly -
I lived for Russia.
And hope toil
(full of secret alarms)
that even a little bit
I helped Russia.
Let her forget
about me without difficulty
just let her be
forever, forever.
White snow is falling
as at all times
as with Pushkin, Stenka
and as after me.
Big snow is falling
right up to the pain
both mine and strangers
sweeping tracks ...
To be immortal is not in force
but my hope:
if there will be Russia,
then I will be.
