Текст песни Заповедник средней полосы - Если бы Рим не пал

Ты принимаешь все, без тени сомнения, без боли и рвения, это одолжение самому себе, делаю заметки на бороде, моя решительность томится на слабом огне.

Уносится состав, на покрытых пеплом сапогах еще видна погода февраля и священный страх. Не знаю сколько простою еще на этих костылях.

Не гоже просить, лучше в углу тихо сгнить. Покрываюсь черными разводами, пренебрегаю погонами, ведь моя колокольня с каждым годом выше над понтонами

Такая свобода не каждому дана. А на плечах всего одна голова, да и та на нитках держится едва.

Каждый день принимать себя, делать из мухи слона, получать сполна и отправлять отчет в никуда. Пока мимо бегут поезда.

Строим планы на лето, отпеваем детство и она, она шикарно одета.
На щеках горят огни, чуть светлее самой солнечной зимы.

За сильными чертами прячутся черти с хвостами, а над нами высятся столпами мертвые в угаре.

Наблюдают за псами, мы в стае, в перманентном раздрае, стоим на краю обрыва с завязанными глазами.

Обхожусь одноколейными мостами. Беспокоюсь и слежу за родными берегами. Иногда не появляюсь годами, но на переправе знают, что я с вами.

Это дух поколения уносит нас течением, с видом отшельника пишу картину всеобщего прощения.

Закручу болты потуже, разбегусь и прыгну в лужу, лишь бы только не быть готовым к предстоящей стуже.

Что стряхнет с нас пыль и покажет искусство, во всем его величии, надменно крылатом отличии от голого чувства.

Даю обет, что не стану смеяться и буду меняться, приструню в себе поганца

Будет дерево и будет дом, и кто-то обязательно поселится в нем.

Ну а пока я тут, стою и жду волну, и матери не обязательно знать, куда я этим вечером уйду.

У подножия великой стены я встречу вас и предложу цветы,
Дальше все пойдет по накатанной, и в конце все поймут, что были обмануты.

You accept everything, without a shadow of doubt, without pain and zeal, this is a favor to yourself, I take notes on a beard, my determination languishes on a low fire.

The composition is being carried away, on February-covered boots the weather of February and sacred fear are still visible. I don’t know how much downtime I still have on these crutches.

It’s not worth asking, it’s better to quietly rot in the corner. I am covered in black stains, neglecting epaulets, because my bell tower is higher above the pontoons every year

Such freedom is not given to everyone. And on the shoulders there is only one head, and even that one barely hangs on the threads.

Every day, accept yourself, make an elephant out of a fly, get full and send a report to nowhere. While the trains run past.

We make plans for the summer, we funeral childhood and she, she is smartly dressed.
Lights burn on the cheeks, a little lighter than the sunniest winter.

Behind strong features, devils with tails are hiding, and above us pillars of dead dead in a frenzy.

Watching the dogs, we are in a pack, in a permanent tear, we are standing on the edge of a cliff blindfolded.

I manage single-track bridges. I worry and watch my native shores. Sometimes I don’t appear for years, but at the crossing they know that I’m with you.

This spirit of generation carries us away with the flow, with the appearance of a hermit I paint a picture of universal forgiveness.

I’ll tighten the bolts, run up and jump into a puddle, just not to be ready for the upcoming cold.

What dust will shake from us and art will show, in all its grandeur, arrogantly winged difference from naked feeling.

I make a vow that I won’t laugh and change, I’ll tame the bastard in myself

There will be a tree and there will be a house, and someone will certainly settle in it.

Well, while I'm here, I stand and wait for the wave, and my mother does not need to know where I will go this evening.

At the foot of the great wall I will meet you and offer flowers,
Then everything will go on the thumb, and in the end everyone will understand that they were deceived.