Как тюремный засов
разрешается звоном от бремени,
от калмыцких усов
над улыбкой прошедшего времени,
так в ночной темноте,
обнажая надежды беззубие,
по версте, по версте
отступает любовь от безумия.
И разинутый рот
до ушей раздвигая беспамятством,
как садок для щедрот
временным и пространственным пьяницам,
что в горящем дому
ухитряясь дрожать под заплатами
и уставясь во тьму,
заедают версту циферблатами, --
боль разлуки с тобой
вытесняет действительность равную
не печальной судьбой,
а простой Архимедовой правдою.
Через гордый язык,
хоронясь от законности с тщанием,
от сердечных музык
пробираются память с молчанием
в мой последний пенат
-- то ль слезинка, то ль веточка вербная, --
и тебе не понять,
да и мне не расслышать, наверное,
то ли вправду звенит тишина,
как на Стиксе уключина.
То ли песня навзрыд сложена
и посмертно заучена.
июнь -- июль 1964
As prison bolt
allowed the ringing of the burden ,
from Kalmyk mustache
smile over the elapsed time ,
so in the dark of night ,
exposing hope toothless
by less than a mile , less than a mile to
retreat from the madness of love .
And gaping mouth
from ear to ear pushing unconsciousness ,
as warren bounty
temporal and spatial drunks
that in a burning house
managing to tremble under the patch
and staring into the darkness ,
seize mile dials -
pain of parting with you
displaces reality equal
not sad fate ,
a simple Archimedes righteousness .
Through the proud language
bury the legality with diligence ,
of heartfelt music
wade memory silence
in my last peanut
- Tear eh , eh sprig Verbnaya -
and you do not understand
Yes, and I did not hear , perhaps,
whether indeed ringing silence
both Styx Thole .
Whether the song is composed of violently
and posthumously to memorize .
June - July 1964
