О ветер дороги, весёлый и волчий!
Сквозняк по хребту от знакомого зова.
Но жаркою властью сокрытого слова
Крещу уходящего снова и снова:
- С тобой ничего не случится плохого.
Вдогонку. Вослед. Обязательно молча.
Меня провожали, и я провожаю:
- Счастливой дороги.
- Ну, сядем. Пора.
А маятник косит свои урожаи.
Мы наспех молчим, а потом уж рубаха
Становится мёртвой и твёрдой от страха -
Не сразу. Не ночью. В четыре утра.
Но страхи оставшихся - морок и ложь.
Терпи, не скажи, проскрипи до рассвета.
Не смей нарушать молчаливое вето,
И ангелов лишней мольбой не тревожь.
А если под горло - беззвучно шепчи
Про крылья, и щит, и про ужас в ночи.
Он стольких сберёг, этот старый псалом:
Про ужас в ночи
И про стрелы, что днём.
Ирина Ратушинская
About the wind road, cheerful and wolf!
Draft on the ridge from a familiar call.
But the hot power of hidden word
Breaking the outgoing again and again:
- nothing happens to you badly.
After Went. Be sure to silently.
I was accomplished, and I accompany:
- Happy road.
- Well, sit down. It's time.
And the pendulum mows its crops.
We are silent, and then shirt
Becomes dead and solid from fear -
Not right away. Not at night. At four in the morning.
But the fears of the remaining - marrow and lies.
Terepi, do not tell me, shrink up to dawn.
Do not dare to break the silent veto,
And the angels are no longer anxious.
And if under the throat - whisper silently
About wings, and shield, and about horror in the night.
He is so many savings, this old psalm:
About horror in the night
And about the arrows that day.
Irina Ratushinskaya
