Как по тем донским боям, —
В серединку самую,
По заморским городам
Все с тобой мечта моя.
Со стены сниму кивот
За труху бумажную.
Все продажное, а вот
Память не продажная.
Нет сосны такой прямой
Во зеленом ельнике.
Оттого что мы с тобой —
Одноколыбельники.
Не для тысячи судеб —
Для единой родимся.
Ближе, чем с ладонью хлеб —
Так с тобою сходимся.
Не унес пожар-потоп
Перстенька червонного!
Ближе, чем с ладонью лоб
В те часы бессонные.
Не возьмет мое вдовство
Ни муки, ни мельника...
Нерушимое родство:
Одноколыбельники.
Знай, в груди моей часы
Как завел — не ржавели.
Знай, на красной на Руси
Все ж самодержавие!
Пусть весь свет идет к концу —
Достою у всенощной!
Чем с другим каким к венцу —
Так с тобою к стеночке.
— Ну-кось, до меня охоч!
Не зевай, брательники!
Так вдвоем и канем в ночь:
Одноколыбельники.
As in those Don battles, —
Into the very center,
Across overseas cities
All with you my dream.
I will take the ark down from the wall
For paper dust.
Everything is for sale, but
Memory is not for sale.
There is no such straight pine
In the green spruce forest.
Because you and I are
Lyaddle-mates.
Not for a thousand destinies —
We are born for one.
Closer than bread with a palm —
So we come together.
The fire-flood did not carry away
The red ring!
Closer than a forehead with a palm
In those sleepless hours.
My widowhood will not take
Neither flour nor a miller...
Unbreakable kinship:
Lyaddle-mates.
Know, in my chest the clock
When I wound it up — it did not rust.
Know, in red Rus'
All the same autocracy!
Let the whole world come to an end —
I will be worthy at the all-night vigil!
Than with some other to the crown —
So with you to the wall.
- Come on, you are eager for me!
Don't yawn, brothers!
So together we will disappear into the night:
Lingerie-mates.
