До чего же станет одиноко,
Если у незримой полосы,
Вечно уходящие к востоку,
В доме остановятся часы.
Всполошится старенькая мама:
"Где же ключик, Господи прости!"
И сама попробует упрямо
Старую пружину завести.
Ах, стара у времени машина,
Отскрипя свои двенадцать дней,
До конца раскручена пружина,
Только руки мамы не сильней.
Покачнется маятник устало.
Скажет, словно тайным мыслям в такт:
"При отце такого не бывало,
А у сына все идет не так!"
Но усталый механизм капризный
Сын, придя, запустит, как всегда,
Сядет с мамой говорить о жизни,
Ворошить прошедшие года.
В колыбели умиротворенья
Как младенец, только б слышать речь,
Равно похвалу и наставленья,
Все это желая уберечь.
Будет думать, как бы сладить с болью,
Если у незримой полосы
По его сыновьей горькой роли
В доме остановятся часы.
How lonely it gets
If the invisible strip,
Everlasting eastward
The clock will stop in the house.
An old mother will be alarmed:
"Where is the key, Lord forgive me!"
And she herself will try stubbornly
Start the old spring.
Ah, the car is old by the time,
Scratching away my twelve days,
The spring is unrolled to the end,
Only mom's hands are not stronger.
The pendulum will swing tiredly.
Will say, as if to secret thoughts in time:
"It never happened with my father,
And everything goes wrong with my son! "
But the tired mechanism is moody
The son, having come, will start, as always,
Sits down with mom to talk about life,
To stir up the past years.
In the cradle of peace
Like a baby, only to hear speech,
Equal to praise and instruction,
All this wishing to save.
Will think how to cope with the pain
If the invisible strip
By his filial bitter role
The clock will stop in the house.
