Загар наивно обнимал ее за плечи,
Закат сутулился, вычерчивая месяц.
Затем на землю, не спеша, спустился вечер,
И оставалось только звездочку подвесить.
Какой настойчивый прибой, какие звуки
Влетали роем в тишину без лишних пауз…
Туман казался ей предвестником разлуки,
А утро ясное спасительным казалось.
Еще казалось, что на этом белом свете
Уже ничто не в состоянии случиться,
И, не спеша, над кромкой целого столетья,
Чуть слышно крыльями шурша, кружила птица.
И все бы было просто - ах! как романтично,
Непредсказуемо, без каверзных отметин,
Когда б ни жизни безрассудные привычки,
Когда б ни смерч, замаскированный под ветер.
Он с ней заигрывал песчаною крупою,
Он обдувал загаром пахнущее тело,
И был таков, и прихватил ее с собою,
И берег кончился, и море обмелело.
Загар наивно обнимал ее за плечи,
Закат сутулился, вычерчивая месяц.
Затем на землю, не спеша, спустился вечер,
И оставалось только звездочку подвесить.
A tan naively hugged her shoulders,
Sunset slouched, drawing a month.
Then the evening came down to earth, slowly
And there was only a star to hang.
What a persistent surf, what sounds
They flew in swarm into silence without extra pauses ...
The fog seemed to her a harbinger of separation,
A clear morning seemed saving.
It still seemed that in this white light
Nothing can happen already
And, slowly, over the edge of a century,
A little audible wings rustling, circled the bird.
And everything would be simple - ah! so romantic,
Unpredictable, without tricky marks,
Whenever life reckless habits
Whenever a tornado disguised as the wind.
He flirted with her sand grains,
He tanned a smelling body
And he was like this, and took her with him,
And the shore ended, and the sea became shallow.
A tan naively hugged her shoulders,
Sunset slouched, drawing a month.
Then the evening came down to earth, slowly
And there was only a star to hang.
