The Calls
by Wilfred Owen
A dismal fog-hoarse siren howls at dawn.
I watch the man it calls for, pushed and drawn
Backwards and forwards, helpless as a pawn.
But I'm lazy, and his work's crazy.
Quick treble bells begin at nine o'clock,
Scuttling the schoolboy pulling up his sock,
Scaring the late girl in the inky frock.
I must be crazy; I learn from the daisy.
Stern bells annoy the rooks and doves at ten.
I watch the verger close the doors, and when
I hear the organ moan the first amen,
Sing my religion's-same as pigeons'.
A blatant bugle tears my afternoons.
Out clump the clumsy Tommies by platoons,
Trying to keep in step with rag-time tunes,
But I sit still; I've done my drill.
Gongs hum and buzz like saucepan-lids at dusk,
I see a food-hog whet his gold-filled tusk
To eat less bread, and more luxurious rusk.
Then sometimes late at night my window bumps
From gunnery-practice, till my small heart thumps
And listens for the shell-shrieks and the crumps,
But that's not all.
For leaning out last midnight on my sill
I heard the sighs of men, that have no skill
To speak of their distress, no, nor the will!
A voice I know. And this time I must go.
Звонки
Уилфредом Оуэн
Мрачный туманный туман сирена воет на рассвете.
Я смотрю человека, который он звонит, толкнул и нарисован
Назад и вперед, беспомощно как пешка.
Но я ленивый, и его работа сумасшедшая.
Быстрые крутые колоколы начинаются в девять часов,
Повязка школьника, подтягивая свой носок,
Напугая позднюю девушку в тонкой одежде.
Я должен быть сумасшедшим; Я учиюсь у ромашки.
Стерн колокольчики раздражают ладьи и голуби в десять.
Я смотрю в Гергере закрыть двери, а когда
Я слышу, как орган стонает первый аминь,
Петь мою религию - так же, как голубей ».
Ротант нагрел слезы моих днем.
Вытеснить неуклюжие томми отводами,
Пытаясь сохранить на шаге с Trag Time Tunes,
Но я сижу еще; Я сделал дрель.
Гунс гул и шум, как кастрюли-крышки в сумерках,
Я вижу, что еда свинья, наполненный золотом туск
Ешать меньше хлеба и более роскошный русский.
Тогда иногда поздно ночью мои окна
От стрельбы-тренировки, пока мое маленькое сердце бить
И слушает раковины и хрипты,
Но это не все.
Для того, чтобы выяснить последнюю полночь на моем подошве
Я слышал вздохи мужчин, которые не имеют навыка
Говорить о их страдании, нет, ни воли!
Голос, который я знаю. И на этот раз я должен идти.
