I hear the blackman, screaming about oppression,
And how the whiteman is gonna feel his agression.
A million, Asylum seekers bleeding us dry,
Crying, "don't send us home we don't wanna die!"
Here we are outlaws in our own land,
Telling it like it is, Is why we're banned.
Afraid of the truth, Hidden from the public eye,
But there are those among us, who read between the lines.
Convicted child abuser, an anti-social guoul,
Is allowed to move next door to your child's school.
A home owner he kills a thief at the of his stairs,
When he's charged with murder, nobody cares.
Drugs at the school gates, and guns out on the streets,
Crack dealers outside your home and no cops on the beat.
Muslim clerics spouting hatred on my T.V,
Evidence on celuloid, yet they remain free.
Я слышу блэкман, крича о угнетении,
И как белый человек почувствует его агрессию.
Миллион, искатели убежища, иссякающие нас, истекает кровью,
Плачу: «Не отправляй нас домой, мы не хотим умереть!»
Здесь мы преступники на нашей собственной земле,
Сказать это так, как это так, поэтому мы запрещены.
Боятся правды, скрыта от общественного глаза,
Но среди нас есть те, кто читает между линиями.
Осужденный ребенок-обидчик, антисоциальный Гуул,
Разрешено двигаться по соседству в школу вашего ребенка.
Владелец дома он убивает вора на своей лестнице,
Когда он обвиняется в убийстве, никто не волнует.
Наркотики у школьных ворот и стреляют на улицах,
Крэкируйте дилеров за пределами вашего дома и нет полицейских на ритме.
Мусульманские священнослужители издают ненависть к моему T.V,
Свидетельство о целулоиде, но они остаются свободными.
