«Спи: вот твоя постель. Обедай: вот твой стол.
Кто спит тот сыт. Трава сладка тебе как манна.
Спи: будешь ты любим, как всякий кто ушел,
Как та, что дальше всех, сильнее всех желанна.
Вскричат: он жнец лучей! Да зря, мертва заря.
Спи, укротитель звезд, лети за ними следом!
И ангел потолка – его считал ты бредом! –
Спешит к тебе паук, на ниточке паря.»
Тристан Корбьер. «Посмертный сонет»
Необратимость каждого дня -
Вина игривость -
Утром родилась, вечером сдохла.
Вихрь ожиданий, но долго, но…
Все та же полка, та же скамья.
Оказия сути стремится в тебя.
А Ты непричемный. ты обреченный.
Жалкий и черный.
Твое место здесь…
В этом парке надежд.
Не найдут тут тебя
Тебя...того тебя с остатками жизни!
Ночь…Хвала обреченным!
Дай превозмочь им себя на небе черном…
…Никогда! Им не чуять нутро
По минутам, пуская дым
В глаза своим сосудам.
Да! Наша жизнь паскуда
И летит остуда ко всему-всему-всему,
Что было нудно…
…Сон…И снова утро.
Под перламутром мир неприкаянный.
Скоро, так очень скоро,
Ввиду отбора кто-то покинет нас
И смотрит хмуро…
Из могил. Нам очень дурно.
Когда же утро отпустит нас
За ним?!
Необратимость в пыль обратилась.
Осколками винными
Утром прижилась
Снова в томящихся вихрях!
Чья это кровь, твоя иль ее на полу?
Но кто теперь скажет. Ведь все на пороге
В дождь запредельный.
«Попаду и умру» у каждого на сыром лбу.
Холодно, боязно.
А вдруг ты убил?
Оставив там истекать…
Ты у границ, где тысячи лиц
Закрывают назад пути и лазы.
Расшатанный мир в объятиях лозы
Опьянил всякий люд и сам пал ниц.
Картины из прошлого так безумны.
Кем ты был – неразумным!
Отключение - сила воли.
Оголение - приступ боли.
И теперь нога на обломках столиц,
Будто месть палача давит все соки.
Самый сильный из вас и одинокий
Раздавит надежды тысячи лиц….
Удар по щеке: проснись!
Не был ты там,
Хоть и резал запястья
В желании кровью
Подписать договор обреченных
С собственным «Я».
“Sleep: here is your bed. Dine: here is your table.
Who sleeps is full. Grass is sweet to you like manna.
Sleep: you will be loved, like everyone who has left,
Like the one that is farthest than all, the most desirable of all.
They cry out: he is the reaper of the rays! Yes in vain, the dawn is dead.
Sleep, star tamer, fly after them!
And the angel of the ceiling - you considered him delirium! -
A spider hurries to you, floating on a thread. ”
Tristan Corbiere. Posthumous Sonnet
The irreversibility of every day -
Guilt playfulness -
Born in the morning, died in the evening.
A whirlwind of expectations, but for a long time, but ...
All the same regiment, the same bench.
The essence turns to you.
And you are indecent. you are doomed.
Miserable and black.
Your place is here ...
In this park of hope.
They will not find you here
You ... that you with the rest of life!
Night ... Praise doomed!
Let them overcome themselves in the black sky ...
…Never! They do not smell inside
By the minute, blowing smoke
Into the eyes of their vessels.
Yes! Our life is paskuda
And flies ostud to all-all-all
What was boring ...
... Sleep ... And again morning.
Under the mother of pearl, the world is restless.
Soon, so very soon
Due to selection, someone will leave us
And looks frowningly ...
From the graves. We are very sick.
When morning will let us go
Behind him ?!
Irreversibility turned to dust.
Wine fragments
Took root in the morning
Again in languid vortices!
Whose blood is this, your il on the floor?
But who will say it now. Cause everything is on the doorstep
In the rain beyond.
“Hit and die” on everyone’s wet forehead.
It's cold, scary.
What if you killed?
Leaving there to expire ...
You're at the borders where thousands of faces
Close back paths and manholes.
The shattered world in the arms of a vine
All people were intoxicated and he prostrated himself.
Paintings from the past are so crazy.
Who were you - unreasonable!
Disconnection is willpower.
Exposure is an attack of pain.
And now the foot on the wreckage of the capitals,
As if the executioner's revenge crushes all the juices.
The strongest of you and the lonely
Crush the hopes of thousands of people ....
Kick on the cheek: wake up!
You were not there
Though cutting his wrists
In the desire for blood
Sign doomed contract
With own "I".
