мне бы губами в тебя уткнуться бездумно, безбрежно нежно,
перестать сдерживать руки, отбивающие крышесносную дрожь -
мне кажется вся Москва в дыму, потому что можно прикуривать от моей одежды
когда ты рядом. стоишь, говоришь, идешь =
я еле сдерживаю себя, чтобы не сгрести тебя наконец в охапку,
и начать выцеловывать по коже карты и письмена.
я себя потеряла, как теряют весной шапку -
за ненадобностью, за ненужностью, за нена...
я пропала в тебе, как тонут под льдом зимою -
куда не кидайся, а прорубь уже ушла,
остаешься один на один с собою вот и с водою
и все что можешь - вымолвить иншалла
и не дышать, и затаиться и думать что может когда-то
я все-таки прикоснусь к тебе, чтобы унять надоевшую дрожь,
поцелую твои глаза, ресницы, волосы с запахом мяты
и разверзнется небо. и наконец-то начнется дождь.
I would burrow my lips into you thoughtlessly, boundlessly tenderly,
stop holding back the hands that beat off the shivering mind -
it seems to me all Moscow is in smoke, because you can light up from my clothes
when you're around. you stand, you say, you go =
I can hardly restrain myself so as not to grab you at last,
and start kissing cards and letters on the skin.
I lost myself, as they lose a hat in the spring -
as unnecessary, unnecessary, not ...
I disappeared into you, like drowning under the ice in winter -
where do not rush, but the hole has already gone,
you are left alone with yourself and with water
and all you can is to say inshallah
and not breathe, and hide and think that one day
I'll still touch you to calm the annoying shiver,
kiss your eyes, eyelashes, mint-scented hair
and the sky will open. and it will finally rain
