Мне свеча догорит из подсвечника звездных пристанищ,
Чтоб, исчезнув, прозреть медным воском на вЕках страны.
Коль оставил себя, то уже ничего не оставишь,
Всем нашедшим - оброк на кол поднятой вверх целины.
Холодеет рассвет. И видна в очертаньях дорога,
Застывает росой птичий хор на часовнях берез.
В воспаленной земле бьется сердце о стены острога,
И овсянка в полях пожинает истлевший овес.
В белом пледе души дыр так много, что некуда прыгнуть,
Перья выщипал тьме, и теперь это - голая тьма.
Кистью клена письмо из подкорья за пазухой вынуть,
И, поверив ветрам, никому не отправить письма.
Нет, сие не печаль, завтра станет нам солью без хлеба,
И усмешкой - гроза, и косая улыбка луны.
Догорает свеча, соловьями аукает небо,
Чтоб, исчезнув, прозреть медным воском на вЕках страны.
И ни тьмы - ни огня, только ветер гудит в колокольнях,
Хворый колокол спит, и прикушен холодный язык.
От молчанья звонарь в головной задыхается боли.
И кругом никого, кроме света погасшей звезды.
I candle burns out of the candlestick star haven ,
To disappear , to see the light copper wax on the lids of the country.
Kohl left himself , then nothing was left
Anyone who has found - the rent on a raised number of virgin land .
Grows cold dawn. And seen in the outline of the road ,
Freezes dew bird choir chapels on birches.
In the land of the inflamed heart beating against the walls of the prison ,
And bunting in the fields reaping decayed oats.
In white plaid soul holes so much that there is no place to jump ,
Feathers plucked darkness, and now this - naked darkness .
Brush maple letter from his bosom Podkoren remove ,
And , believing winds, no one to send a letter.
No, this not sadness, tomorrow we will be salt without bread,
And smile - a thunderstorm and oblique smile moon.
Burns candle nightingales Auca sky,
To disappear , to see the light copper wax on the lids of the country.
And no darkness - no fire, but the wind hums in the belfry ,
Ailing bell sleeps, and will bite cold tongue.
From silence the bell ringer at the head suffocating pain.
And all around anyone but extinguished the light of the star.
