Что стоишь, качаясь, то-онкая рябина,
Головой склоняясь до самого тына,
Головой склоняясь до самого тына.
А через дорогу за рекой широкой
Так же одиноко дуб стоит высокий.
Как бы мне, рябине, к дубу перебраться,
Я б тогда не стала гнуться и качаться.
Тонкими ветвями я б к нему прижалась,
И с его листами день и ночь шепталась.
Но нельзя рябине к дубу перебраться,
Знать судьба такая век одной качаться,
Знать судьба такая век одной качаться
What are you standing, swinging, that is the rowan,
Leaning his head to Tyn himself
Tailing his head to Tyn himself.
And across the road behind the River wide
Also lonely oak is high.
How would I, to the oak, move to the oak.
I would not bend and swing then.
In thin branches, I would press him to him,
And with its sheets, she whispered day and night.
But you can’t move to the oak barbine,
Know the fate of such a century to swing alone,
Know fate such a century to swing alone
